Центр управления будущим

Алексей Каплун: «ВИЭ развивается ­только ­тогда, когда есть ­стимул».



Недавно в РусГидро появилась новая структура – департамент перспективного развития. Если судить по самому названию, то именно это подразделение и отвечает за будущее компании. Так ли это – «Вестник» поинтересовался у его руководителя Алексея Каплуна.

КОМПЛЕКСНЫЙ ПОДХОД

– Алексей Александрович, вы возглавляете в РусГидро департамент перспективного развития. Какими проектами занимается вверенное вам подразделение?

– РусГидро как федеральная компания присутствует в 30 регионах РФ. Понятно, что планы развития холдинга и планы развития территорий присутствия должны коррелировать друг с другом. Соответственно, необходимо изучать существующие программы развития территорий, а на Дальнем Востоке – еще и схемы развития теплоснабжения. Во всех них должны быть учтены стратегические планы РусГидро. Зачастую компания сама их формирует с учетом того, как будет развиваться энергетика в том или ином регионе. Особенно это касается регионов Дальнего Востока, где мы ­являемся основным поставщиком ­электро- и теплоснабжения.

Вторая задача – это перспективные ­проекты холдинга и его «дочек», которые являются наиболее чувствительными для отдельных регионов, комплексными или имеют особые задачи. Они требуют увязки с деятельностью большого количества подразделений и различных компаний, регио­нальных администраций и федеральных органов власти. Понятно, что координировать такие проекты проще и эффективнее из единого центра, которым, собственно, и является наш департамент.

Важным вектором нашей деятельности является также развитие проектов во­зобновляемой энергетики на территориях присутствия, при этом речь идет как о проектах в области солнечной или ветряной энергетики, так и малых ГЭС и других видах ВИЭ.

Отдельное направление – организация деятельности группы компаний РусГидро в области технологического присоединения. Эта сфера деятельности вызывает много вопросов, она очень чувствительна как для наших компаний, так и для регионов. Речь идет как о текущей деятельности по присоединению потребителей, так и о важных проектах на территориях опережающего развития, по присоединению получателей «дальневосточных гектаров».

– Если говорить о программах развития, то какой регион для РусГидро в этом плане является приоритетным?

– Вектор нашего развития – это прежде всего Дальний Восток. Соответственно, многие программы перетекли из тех задач, которые ставились еще перед РАО ЭС Востока в части развития энергетики региона. Это развитие возобновляемой энергетики, долгосрочная программа по замещению выбывающих мощностей. Не секрет, что дальневосточная энергетика долгие годы была недоинвестирована, многие блоки, а то и целые станции нуждаются в реконструкции или полной замене. Программа замещения выбывающих мощностей и призвана дать ответ на вопрос, какие станции мы должны замещать в первую очередь, какие – во вторую, и если замещать, то чем. Необходимо обосновать технологические решения, определить источники для реализации этих планов. Это большая комплексная работа, которая в конечном итоге станет основой для формирования инвестиционных, ремонтных программ нашей компании в части Дальнего Востока. Я ожидаю, что после согласования с регионами и профильными министерствами она станет основой для принятия тех или иных управленческих решений по развитию региона.

В сферу нашей деятельности также входят программы повышения надежности электросетевого комплекса Сахалинской области, оптимизации локальной энергетики Республики Саха (Якутия) и другие задачи, которые носят комплексный характер и отвечают за развитие тех или иных направлений деятельности в регионах.
ВИЭ требует ясности

– Сегодня многие эксперты называют возобновляемую энергетику самым динамично развивающимся энергетическим сектором в мире. Основания для такого мнения у них есть. Но это в мире, а если говорить конкретно о России, то как обстоят дела у нас?

– Когда мы говорим о развитии ВИЭ в России, то иногда произносим: «У нас процент-то большой», имея при этом в виду и гидростанции так называемой традиционной ВИЭ-генерации. А если говорить об остальных видах возобновляемой энергетики, то тут нужно помнить одну очень важную вещь: она развивается только тогда, когда есть экономический стимул. Например, если стоимость производства киловатт-часа электроэнергии с помощью солнца, ветра, тепла земли и так далее дешевле, чем в традиционной энергетике. Так происходит в ­Европе, где дорогие газ и уголь. Там понимают: если развивать солнечную, ветряную энергетику, поддерживать своих производителей и потребителей в части «зеленого» тарифа, то в период жизненного цикла проекта стоимость производства чистой энергии может оказаться ниже, чем традиционной. В России ситуация иная: уголь относительно дешевый, газ тоже. Конкурсы на ДПМ показывают, что объем сделок в этой части невелик. А инвесторы вкладываются в «зеленые» проекты не столько ради экологичности – их интересуют инвестпроекты с понятным уровнем доходности.

– И тем не менее программа развития возобновляе­мой энергетики на Дальнем Востоке стартовала отнюдь не вчера. Значит, были и предпосылки, и понимание того, что это окупаемые, экономически выгодные проекты?

– Страна у нас огромная, и в каждой губернии свой масштаб. Развитием нетрадиционных ВИЭ в дальне­восточном регионе мы начали заниматься еще пять лет назад, до того как стали активно развиваться ДПМ в части ВИЭ. Для нас эта задача была чисто экономической. Если посмотреть на то, что из себя представляет тариф на ДВ (а это третья часть РФ), то 60–70% в структуре себе­стоимости производства электроэнергии – затраты на топливо. Понятно, что задача повышения энергоэффективности – одна из основных, и она заключается в том, чтобы снижать эти затраты, особенно когда сырье дорогое и привозное. Речь идет в основном о дизельном топливе, которое занимает существенную долю в регионе. Здесь, в отличие от европейской части, огромная зона дизельной генерации, а топливо везется 1,5–2,5 года. За это время оно становится золотым. Так что ВИЭ оказались достаточно эффективным способом сократить эти затраты. Хотя и не единственным. В рамках этой же задачи мы модернизируем дизельные станции, что тоже позволяет экономить топливо.

– С чего все начиналось?

– С анализа. Рассмотрели все виды генерации – солнце, ветер, биотопливо, энергию сточных вод и другие, – чтобы понять, какая именно технология может быть приемлема на этих территориях. Параллельно смотрели технологические решения: какие из них могут работать в тех природно-климатических усло­виях, в которых мы ведем свою операционную деятельность? Изучали природный потенциал, искали возможных производителей оборудования, анализировали текущее состояние дизельных станций, рассчитывали тарифно-­балансовые решения в каждом регионе. Пришли к выводу, что кроме солнца и ветра любые другие виды ВИЭ на Дальнем Востоке неэффективны. В результате родился итоговый перечень мероприятий, для каждого из которых мы получили конкретное технологическое решение. Затем стали выбирать партнеров. Ведем работу с японскими, китайскими компаниями, активно работаем с производителями накопителей электроэнергии.

НИКТО, КРОМЕ НАС

– Насколько мне известно, вы реализовали совершенно уникальные проекты…

– В рамках этой ­программы мы построили СЭС в поселке Батагай мощностью 1 МВт, которая вошла в Книгу рекордов Гиннесса как самая северная солнечная станция в мире. На Камчатке совместно с японским правительством, компания­ми «Мицуи» и «Комаи» построили ветропарк.

– …и выдвигали партнерам совершенно особые условия.

– Да, ветряк для Камчатки, например. Таких в мире не делал никто. Сейчас все ушли в логику больших ветроагрегатов – мощностью 1, 5, 10 МВт. Но нам нужны ветряки мощностью 250–300 кВт плюс мы предъявляем достаточно высокие требования с точки зрения климатических условий. Поэтому японские партнеры разработали два ветряка – в арктическом и холодном исполнении: это особая сталь, специальный подогрев, использование самоподъемных механизмов, поскольку в тех местах, где будет устанавливаться оборудование, попросту нет кранов, способных поднять ветряк, как, например, на острове Беринга. В европейской части страны таких проблем нет. А в изолированных районах есть. Или те же солнечные панели для Батагайской СЭС: они должны работать при температуре воздуха –50 ºС. Кроме нас, в России, такие требования производителям никто не выдвигает. Но мы не только выдвигали требования, но и сами проделали огромную работу в рамках НИОКР. Разработали автоматическую систему управления ветро-дизельным и солнечно-дизельным комплексами. Опробовали эти решения и используем их на практике. Оценили возможность работы таких станций совместно с накопителями электроэнергии. И уже устанавливаем накопители. В одном из якутских сел, например, такая система даст возможность в течение 8 месяцев в году обеспечивать его электро­энергией только от СЭС или накопителя! И как только накопители станут дешевле, начнем их массовое использование.

– Правильно ли я понимаю, что и инициатором, и инвестором этих проектов выступало РусГидро?

– Да, до недавнего времени мы были основным инвестором в эти проекты. Но это не наша задача. Задача холдинга – надежное и качественное энергоснабжение. Мы уже убедили всех в том, что такие проекты могут быть привлекательными для потенциальных инвесторов. Теперь важно, чтобы другие компании приходили и в формате, например, энергосервисных контрактов эти проекты реа­лизовывали, а мы и регионы были бы получателями бенефитов.

– Желающие есть?

– Нам уже предлагают работать на таких условиях – та же компания «Хевел», например. Есть и планы по локализации производства ветро­агрегатов на территории РФ. Такое соглашение с «Комаи» было подписано в 2015 году, площадку мы определили и сейчас актуализируем программу развития ВИЭ. По ее итогам будем строить совместные планы.

«ЗЕЛЕНЫЙ» ФОРУМ

– Совсем скоро в Якутии пройдет уже пятая по счету международная конференция «Развитие возобновляемой энергетики на Дальнем Востоке России». Отмечаете ли вы, что из года в год интерес к этому мероприятию растет, в том числе и у зарубежных партнеров?

– Когда в 2011 году мы занялись развитием ВИЭ, все время было ощущение, что изобретаем велосипед. Четко понимали: нужна площадка для общения. Так родилась конференция. Из года в год она обретает все большую популярность. В прошлом году в ней участвовали представители 14 стран: производители, инвестиционные компании, банки. И нам поступает много предложений проводить ее совместно. Например, прошлогодняя конференция прошла совместно с правительством Швейцарии.

– А кого из гостей ожидае­те в этот раз?

– В этом году на ней будут присутствовать консул Германии, торговый атташе США, представители правительства Японии, другие иностранные делегации. Конференция стала площадкой для обмена мнениями по совершенно разным вопросам: научным, техническим, нормативным и т. д. Кстати, многие наши проекты родились именно здесь – тот же Батагай, Усть-Камчатск…

– Сказывается ли на программе развития ВИЭ политика сокращения расходов? От каких-то проектов уже пришлось отказаться?

– Если говорить о Дальнем Востоке, мы, скорее, просто сдвигаем вправо сроки некоторых проектов. И именно поэтому, как уже говорилось выше, столь важно вывести РусГидро из инвестора этих проектов в бене­фициары, чтобы не быть связанными с существующими инвестпрограммами и ограничениями. Все это позволяют делать энергосервисные контракты. Если мы системно запустим это направление, то совершим достаточно серьезный рывок и сможем реализовывать достаточно большое количество проектов ВИЭ без оглядки на собственные источники.

Родился: 17 февраля 1973 года в Москве.

Учился: Московский государственный инженерно-физический институт по специальности «физика кинетических явлений» (1996), Высшая школа экономики (1997), МВА РЭА им. Плеханова (2004).

Работал: трудовую деятельность начал в 1993 году. В энергетике работает с 2001 года. С 2007 по 2011 год – в «Интер РАО ЕЭС», с 2011 по 2016 год – в РАО ЭС Востока. В настоящее время возглавляет департамент перспективного развития РусГидро.

Награжден: почетная грамота «Интер РАО ЕЭС» (2009), благодарность РАО «Энергетические системы Востока» (2012), благодарность РусГидро (2013), почетная грамота РАО ЭС ­Востока (2014).